Падеки: О себе

Можно подумать, взорвав чью-то машину, после огромной дозы самоунижения, я пойду по пути наименьшего сопротивления. Я бы не стал висеть, как кусок мяса, перед такими известными хищниками СМИ, как Карл Ястржемски, Дэйв Кингман и Барри Бондс. Ах, подробнее об этом через секунду.

Это был 1963 год, за несколько месяцев до моего 17-летия. Я хотел заработать немного денег. Поэтому мой отец подумал, что сделает мне одолжение, и устроил мне мою первую работу. Я работал на заправочной станции в моем родном городе Бока-Ратон, штат Флорида.

Замена масла в автомобиле клиента. Без проблем. Снимите сливную пробку под масляным поддоном. После того, как грязное масло слито в таз, замените пробку и шайбу, затем залейте четыре литра свежего. Без проблем. Очень просто.

Клиент задним ходом выехал из гаража. Я отвернулся. Пришло время моего следующего задания. А потом. . .

Бум! Шлифование металла. Машина дернулась, чтобы остановиться. Дым плыл над передней частью автомобиля. Свежее масло было на земле. Сливная пробка и шайба лежали на земле. Я его не прикрутил как следует.

Я молча стоял перед присяжными из трех человек, лишенный всякой самооценки, с красным, как светофор, лицом. Мой отец уставился на меня. Владелец заправки уставился на меня. Владелец машины уставился на меня. Никто не сказал ни слова. Не пришлось. Неудачник. Идиот. Идиот. Иозер. Кто тебя одевает утром? Моя кошка умеет завинчивать сливную пробку.

Не сказал «Упс». Это было далеко за пределами упс. Не спросил, в порядке ли его машина. Не задавался вопросом, если бы я только что уволился. Просто повернулся и пошел домой, поклявшись никогда больше не выходить на улицу. Всегда.

Можно подумать, я больше не стану мишенью. . .

Это был 1969 год. Высшая лига бейсбола выбирала нового комиссара. Поехали в отель на Майами-Бич, где собирались владельцы. Дождался обеденного перерыва. Дверь открылась. Выскочили боссы. Не узнал никого, кроме Джина Отри из «Калифорнийских ангелов». Отри снимал фильмы. Я попросил об интервью. Хорошо, сказал Отри, следуй за мной.

Отри вошел в мужской туалет. Я сказал, что подожду. «Вы хотите интервью?» - сказал Отри. Да, я сказал. Поэтому я последовал за ним, как хорошая овчарка.

Отри вошел в кабинку. Я сказал, что подожду снаружи. «Вы хотите это интервью?» Да, сказала овчарка. Отри стянул штаны и сел на унитаз. Он был готов. Когда я задавал вопросы, владельцы проходили мимо, смотрели на меня с покрасневшим лицом, разговаривая, а затем смотрели на сидящего на корточках Отри, отвечающего. Меня этому не учили в школе журналистики.

Можно подумать, я больше не стану мишенью. . .

Это был 1983 год в Оклендском Колизее. Карл Ястржемски из Бостона завершал карьеру в конце сезона. Это был его прощальный тур, каждый клуб чествовал будущего члена Зала славы. Яз был известен своей молчаливостью со СМИ, молчаливостью и угрюмостью, если его провоцировать.

Я просто знал, что у Яза есть чувство юмора, и я, черт возьми, собирался его найти.

«Карл, ты поляк. Я наполовину поляк. Знаешь какие-нибудь хорошие польские анекдоты?

Почему Яз не заметил меня, я никогда не узнаю. Его голова медленно повернулась ко мне. Он смотрел. Тот же взгляд, что и в 1963 году. Только вот на нем было изображение хищника. Сожрать ли мне его целиком или откусить небольшими кусочками?

Никогда не отвечал на этот вопрос.

Можно подумать, я больше не буду этого делать. . .

Это год спустя. На этот раз я в скамейке запасных с Дэйвом Кингманом, этот человек послал бы дохлую крысу в коробке спортивному обозревателю, который ему не нравился. Кингман совершил потрясающие хоумраны, из них 442, но он вычеркнул 1816 раз. Он бы хорошо вписался сегодня в бейсбол. Но Кингман был немного чувствителен, когда его спросили о дуновении, похожем на летний бриз. Итак, Идиот-Неудачник забил еще один.

«Дэйв, если у тебя плохой день за тарелкой, как ты справляешься, когда уходишь со двора?»

Сбил спортивного обозревателя на своей машине? Кингман этого не говорил.

«Я иду в свой номер в отеле или домой», — начал он. «Я беру биту и продолжаю бить по кровати снова и снова, пока не устану. Потом я ложусь спать, расслабившись. Ничего не сломается».